Достали! (2015) смотреть онлайн

Когда Юля впервые щёлкнула дверью родительской квартиры и пошла вниз по лестнице, в тусклом подъезде разносился запах старины, промокшей бумаги и чего-то, что невозможно объяснить словами. Было что-то до жути знакомое в этом щемящем ощущении ухода, будто она не просто сбегала из дома, а вырывала себя из какой-то заранее прописанной жизни, где даже шаги по утрам казались расписанными чужой рукой.

Я когда-то тоже уходил. Только не в пятнадцать, а на три года позже, с рюкзаком, набитым книгами, сломанным плеером и тетрадкой, в которую записывал строчки, казавшиеся стихами, хотя теперь понимаю — это были не стихи, а какие-то заклинания, которыми я пытался удержать себя в целости. И, как и Юля, я нёсся по улицам не для того, чтобы убежать, а чтобы, наконец, начать слушать — и услышать. Себя, мир, других.

Юля, как и я, встретила сначала людей, а потом — себя. Просто она двигалась через город — огромный, серый, равнодушный, но в этой равнодушности почему-то очень настоящий. Каждый её шаг — это не просто бегство, это попытка что-то сказать, даже если ещё не нашлись нужные слова.

Фотограф по имени Глеб. Он был таким же потерянным, как и она, только научился прятать это за объективом камеры. У него был этот почти болезненный интерес к деталям — он мог остановиться на мосту только потому, что увидел, как капля дождя повисла на решётке, как будто боялась упасть. Он говорил, что фотография — это не способ показать мир, а возможность его остановить. "Чтобы кто-то потом мог рассмотреть тебя в паузе", — говорил он. Юля молчала, но именно в этих паузах ей было легче дышать.

А потом — этот парень с такими быстрыми руками, что даже воздух за ним будто отставал на полшага. Вор-карманник, которого все называли Бондарь, хотя он уверял, что это не фамилия, а прозвище, потому что "собирает людей как бондарь бочки — из обломков, по кругу, без щелей". Он, как ни странно, оказался самым честным. Сказал ей однажды ночью, сидя под граффити в старом дворе: "Юль, люди не теряются. Их просто иногда никто не ищет". Она тогда долго смотрела на него, потом отвернулась и тихо ответила: "А если ищут, но не туда смотрят?"

И наконец, Чайка. Девушка, которая пела в переходах и писала стихи на ладонях. Её никто не знал по-настоящему, но все чувствовали её присутствие — как запах моря в городе, где моря нет. У Чайки было странное спокойствие — она говорила, что каждый человек должен пройти три крика и три тишины, прежде чем поймёт, кто он такой. "Ты сейчас во втором крике", — сказала она Юле и, не дожидаясь ответа, заиграла что-то странное на губной гармошке — грустное, как прощание, и нежное, как прикосновение того, кто уходит, но обещает вернуться.

Юля слушала всех, не всегда понимая, зачем ей эти разговоры, но с каждым днём всё яснее чувствовала, как пустота внутри становится не такой звенящей. Как бы это объяснить… Будто в ней начали появляться окна. Да-да, именно окна. Маленькие такие, с резными рамками и чуть запотевшими стёклами, из которых можно было выглянуть на мир — не на тот, что по телевизору, а на настоящий. Где можно замёрзнуть, запутаться, но можно и найти что-то очень живое, настоящее.

Однажды она сидела на крыше, где Глеб развесил чёрно-белые фото: люди, дома, птицы. Она увидела себя на одном снимке — не такую, как в зеркале, а какую-то... открытую. Смешную. Живую. Это был поворотный момент. Не потому, что она там хорошо вышла, а потому, что впервые за долгое время увидела себя глазами другого — и не испугалась.

То, как построена история Юли в фильме «Достали!», вызывает не банальное сочувствие, а внутреннее узнавание. Ты не просто наблюдаешь за её путешествием, ты, если честно, идёшь рядом. Пусть не физически, но душой точно. Потому что каждый из нас хоть раз в жизни был на её месте: когда всё вокруг кажется фальшивым, а внутри — этот жгучий, невыносимый, почти физический зуд от того, что ты не можешь больше быть "так". Именно это и заставляет уходить — не от кого-то, а к себе. Просто путь к себе почему-то всегда лежит через других.

Вспоминая своё бегство, я понимаю: оно было необходимо. Чтобы встретить того, кто назовёт твою боль не глупостью, а её настоящим именем. Чтобы услышать чужую историю и понять — ты не один. И если бы тогда я встретил Чайку, возможно, она бы тоже сказала, что я на втором крике. И, быть может, я бы не так боялся третьей тишины.

Юлина история — это не про подростковый бунт, не про побег из дома, не про встречу с какими-то странными людьми. Это про то, как важно дать себе право искать. И не обязательно сразу найти. Главное — двигаться, слушать, ошибаться, плакать, но не останавливаться.

Потому что однажды ты просыпаешься и понимаешь — внутри тебя больше не гулкий пустой зал, а жилая комната. С окнами. С фотографиями на стенах. С голосами, которые были рядом. И с тобой — настоящим.