Викинг (2016) смотреть онлайн

Когда мне было лет двенадцать, я впервые увидел отца в гневе. Мы тогда жили в деревянном доме на краю посёлка, и ветер гонял снежную крупу так, будто сама зима хотела выместить на нас всю свою обиду. Я случайно разбил старинную икону — ту самую, которую прадед пронёс через войну, через эвакуации, пожары и голод, а потом завещал отцу хранить, как память о тех, кто строил наш род «на крови и молитве». И вот, стоя с трясущимися руками среди разбитого стекла, я впервые увидел, как в человеке может жить одновременно любовь и ярость. Он не ударил меня. Он молча вышел. А через час вернулся и сказал: «Пока не научишься отвечать за боль, которую сам причинил, — ты не мужчина». Эта сцена — как будто зеркало для фильма «Викинг», только без кольчуги и крови.

Там, в холодной, сырой Руси X века, живёт Князь Владимир. Он — не миф, не герой с картинки, не школьная строчка из параграфа про христианизацию. Он — человек, которого рвёт на части: долг, честь, проклятия прошлого, страсть, животная злоба и… слабость. Слабость, которую он маскирует, как зверь рану, замазывает грязью и кровью. В фильме его играет Данила Козловский, и играет так, будто это не кино, а хроника внутренней катастрофы человека, которого лишили права быть просто человеком.

Сюжет начинается с убийства. Один брат — Ярополк — по глупости, по уставу, по гневу, всё равно — убивает другого брата. Владимир, младший, незаконнорожденный, смотрит на эту бойню и понимает: дальше — либо ты, либо тебя. И в тот момент, когда ему предлагают убить родного по крови, он отказывается. Что, по законам того времени, всё равно, что выбрать проклятие. И вот тут начинается его путь — путь, в котором нет побед, только выбор между худшим и ещё более худшим.

Меня всегда пугала история нашей страны. Не потому, что она кровавая — нет. Потому, что она не знает полутонов. Здесь не было мягких отказов, вежливых компромиссов, «давайте договоримся». Здесь были лютые зимы, тяжёлые шлемы, стены, строящиеся из костей. И «Викинг» это не романтизирует, не делает красивую открытку. Он, наоборот, будто хватает зрителя за шиворот и шепчет в ухо: «Смотри. Это ты. Это твой предок. Это твоя тень». И ты уже не можешь отвернуться.

Линия Рогнеды — дочери князя Полоцкого, насильно взятой Владимиром, — вообще вывернута наизнанку, так, что задыхаешься. То, как она смотрит на него, как ненавидит, как вынашивает месть… и как, в конце концов, ломается, переступает, прощает — или делает вид, что прощает — это не женская роль, это судьба, выкованная, как клинок. Я вспоминал мою бабушку — ту самую, что осталась в эвакуации одна с четырьмя детьми, когда дед ушёл на фронт и не вернулся. Она не плакала. Она выстояла. И только однажды, после второго стакана самогонки, глухо сказала мне: «Женщина — это не венок на свадьбу. Это гвоздь в стене, за который всё держится». Рогнеда — такой гвоздь.

Снято всё — без прикрас. Бои грязные, мясные. Шлемы запотевают, кольчуга тянет вниз, а меч — это не оружие чести, а тяжёлый кусок смерти, который с трудом держишь в руке. Не зря говорят: для мира нужно больше мечей, чем для войны. Потому что мир на Руси — это не покой, это хрупкая, скрипучая конструкция, которую держат страх, договоры и кровь. И только попробуй оступиться — и всё рухнет.

Владимир — не герой. Он не святой. Его тянет ко злу. Его одолевает мрак. Он делает ужасные вещи — насилие, предательство, казни. Но он, чёрт возьми, делает это не из прихоти, не ради короны — а потому, что иначе всё это, все эти тысячи людей, сожжённые деревни, погребённые под снегом тела, всё это не имело бы смысла. Он выбирает зло, чтобы другие хотя бы имели шанс на выбор.

Моя мать как-то сказала: «Невозможно быть хорошим для всех. Нужно хотя бы не быть пустым». Вот и Владимир — он не пуст. Он полон ярости, памяти, страха, боли. Он не святой. Но он живой.

И пусть мне сейчас тридцать с лишним, я смотрел «Викинга» не глазами кинокритика или поклонника исторического жанра. Я смотрел его глазами того самого мальчишки, стоящего над разбитой иконой, который впервые понял: иногда твой выбор — это твой крест. И нести его нужно до конца.